После возникновения государства у восточных славян обычаи начали приобретать правовой характер и трансформироваться в судебные полномочия соответствующих органов власти и управления Древнерусского государства. Хотя в сохранившихся источниках права нет достаточно полных сведений о структуре и функциях отдельных судебно-административных органов, тем не менее мож- но выделить следующие основные виды судебных учреждений: суд князя, суд веча, вотчинный суд и церковный суд. В Киевской Руси князь обладал высшей административной и судебной властью. Следует отметить, что имевшаяся в отечественной историографии точка зрения о зависимости князя от вече не подтверждается в дошедших до нас источниках. По мнению А.Е. Преснякова, “дуализм князя и веча был своеобразным внутренним противоречием в древнерусской государственности, которого не разрешила жизнь Киевской Руси, а потому не должны разрешать в истории русского права искусственные юридические конструкции”1. Независимое положение княжеской власти от вечевого собрания в Киевской Руси было обусловлено высоким общественным статусом князя, опиравшегося на свой двор и дружину, на бояр и церковь, на полусвободные и зависимые категории населения своих сел и деревень, на которые не распространялось влияние вечевой и общинной организации общества. В то же время, как отмечал М.Ф. Владимирский-Буданов, “Киевский князь Изяслав Ярославич (1067 г.), не исполнивший требования народа идти против половцев, был смещен, как не исполнивший главного своего призвания”2. Из этого следует, что “полнота власти сохраняется, - писал он, - лишь до тех пор, пока князь находится в согласии (“одиначе- стве”) с народом”3. Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси: очерки по истории X- XII столетий: Лекции по русской истории. Киевская Русь. - М., 1993. - С. 428. " Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - М., 2005. - Княжеский суд первоначально функционировал только в крупных городах, а затем постепенно стал распространяться и на другие населенные пункты. Правосудие осуществлял сам князь или по его поручению соответствующие должностные лица. Его судебные функции распространялись на все земли Древнерусского государства. Княжескому суду были подсудны прежде всего все свободные люди. Что касается рабов, то над ними осуществляли правосудие их хозяева. Тем не менее “и рабы подлежали, - как отмечал Н. Хлебников, - суду князя, если совершили уголовное преступление”5. Местом рассмотоения судебных дел считался “княж двор”, к которому относилась не только собственная резиденция князя, но и те дворы, где в городах и уездах отправляли от имени князя правосудие наместники, волостели и их помощники - тиуны. Однако в Древней Руси, “даже в позднейший период, суд над высшими членами общества принадлежал, - писал Н. Хлебников, - великому князю, а потом царю; было бы совершенно невероятно, чтобы в еще более ранний период суд этот принадлежал кому-либо другому, кроме князя”6. Посадникам, являвшимся наместниками князя в землях Древнерусского государства в X-XI вв., были подсудны все гражданские и уголовные дела в пределах города и примыкавших к нему волостей. В исключительных случаях некоторым из наместников предоставлялось право “боярского суда”, в соответствии с которым они могли рассматоивать дела и выносить по ним приговоры без последующего их утверждения князем. К таким делам отно сились обычно наиболее тяжкие преступления (убийство, конокрадство. поджег и т.п.). Отвергая попытки некоторых авторов лишить их судебных функций, Н. Хлебников подчеркивает, что “такие посадники, Ратибор в Тмутаракани, или Чудин в Вышгороде, были полными представителями князя, а следовательно и его судьями”7. Следует отметить, что в XII- начале XV в. в Новгородской и Псковской республиках посадники стали высшими должностными лицами, обладавшими соответствующими административными и судебными полномочиями. Юрисдикция волостелей распространялась на несколько сел и деревень, куда обычно не включался уездный центр. Следует отметить, что волостели в осуществлении правосудия на подвластной им территории не зависели от наместников. “Название волостель для чиновников, судящих и управляющих волостью, попадается, - указывал Н.Хлебников, - уже в Церковном уставе Ярослава и Уставе о земских делах, а в XVI столетии название волостелей существует непрерывно”8. Кроме того, он допускает, что в волостях судили судьи, “которых Правда знает под именем вирников, так как в древнейшее время, может быть еще до Ярославовой Правды, их обязанность состояла только в сборе вир, когда суд в волости производит старейшина, а княжеский чиновник лишь собирал виры; позднее эти вирники стали заменять старейшин и в народе получили название волостеля, а у князей все еще поодолжали называться вирниками”9. О суде веча сохранилось мало сведений, Очевидно, еще на этапе существования племенных объединений административная и судебная роль веча была достаточно высокой. “Вече такого же доисторического происхождения, - подчеркивал М.Ф. Владимирский- Буданов, как и княжеская власть и власть боярской думы”10. Однако после образования государства роль князя стала значительно возрастать. Тем не менее вече свое значение в системе государственной власти потеряло не сразу. “В сфере судебной власти вечу первоначально принадлежало, - писал М.Ф. Владимирский-Буданов, - право участия во всяком суде (“пред вратами градскими творить веще и суды”); суд производился князем и боярами в присутствии народа”11. Оно еще продолжало играть значительную роль особенно в княжествах северо-западной Руси. Вече были подсудны дела особой государственной важности (о нарушении прав отдельных территорий, преступлениях против государства и др.). В Ипатьевской летописи (1146 г.) упоминается о том, что на вечевом собрании был определен порядок осуществления суда, который князь Игорь обещал соблюдать, включая и замену отдельных тиунов. Хотя уже в Псковской судной грамоте в ст. 4 указывалось: “А князь и посадник на вечи суду не судять, судити им у князя на сенех...”12. Другими словами, князю и посаднику запрещалось участвовать в рассмотрении судебных дел на вечевых собраниях. Вече рассматривало также чрезвычайные дела, связанные прежде всего с преступлениями, совершенными князьями и посадниками. Как указывал М.Ф. Владимирский-Буданов: “Вечу принадлежит суд политический (над князьями и посадниками): в 1097 г. в Киеве суд над Галицкими князьями по доносу князя Волынского предоставлен боярах и вечу”13. Вотчинный суд представлял собой суд землевладельцев-бояр, получавших все большую независимость от князя и присваивавших в своих вотчинах функции управления и суда. “К личному иммунитету. то есть неподчинению суду местных княжеских агентов, затем присоединялось, - отмечал М.А. Чельцов-Бебутов, - право суда и дани в отношении зависимого от вотчинника населения”14. К сожалению, в сохранившихся источниках права нет данных о структуре и организации вотчинного суда. Однако можно предположить, что бояре отправляли правосудие в вотчинах через своих тиунов и отроков таким же образом, как это осуществлялось в княжеском суде. Об этом говорится, в частности, в “Энциклопедическом словаре” а след гнати с чюжими людми а с послухами; аже погубять след на гостиньце на велице, а села не будеть, или на пусте, кде же не будеть ни села, ни людии, то не платити ни продажи, ни татбы”". Как видим, из содержания данной статьи следует, если след приводил к дому конкретного человека, то он и признавался преступником, если же след приводил в село, то ответственность должна была нести община, если след преступника терялся на большой дороге, то поиск преступника должен был прекратиться. Кроме того, в статье определялась степень ответственности общины за кражу, совершенную на ее территории. Следует также отметить, что в данной статье подчеркивается, если терялся след на большой дороге или в безлюдном месте, то члены общины не должны были отвечать за это преступление, а поиск преступника должны были вести с привлечением чужих людей, чтобы исключить предвзятое отношение представителей данной общины. Важно отметить, что данное процессуальное действие, не упоминавшееся до этого в Краткой редакции Русской Правды, свидетельствует о совершенствовании судебного процесса, так как в статье предлагаются различные варианты розыска преступника и обеспечивается определенная степень объективности расследования. Таким образом процедура “свода” по Русской Правде могла проводиться до осуществления “заклича” или в течение 3 дней после него. Данное процессуальное действие необходимо было осуществлять истцом до третьего лица, которое и должно было продолжить поиск преступника до тех пор, пока он не будет найден. В Русской Правде предусматривалась определенная система доказательств, включавшая и свидетельские показания. В ней различаются две категории свидетелей - “видоки” и “послухи”. “Ви- доки” являлись очевидцами происшествия, т.е. фактически свидетелями в современном смысле слова. “Послухи” представляли собой лиц, которые слышали о случившемся от кого-либо, т.е. они располагали косвенной информацией. В некоторых случаях послухи рассматривались как свидетели доброй славы сторон, т.е. они должны были охарактеризовать ответчика или истца как добрых и порядочных людей, которые могли вполне заслуживать доверия. Об этом говорит в свой работе В.М. Грибовский: “От свидетелей видоков Р. Правды нужно отличать упоминаемых ее послухов; хотя терминология названного памятника в данном случае не выдержана, но тем не менее под послухом нужно разуметь лица, давших показания о доброй славе обвиняемого”1. Необходимо отметить, что точки зрения исследователей на эти две категории свидетелей ощутимо различаются. Так, М.А. Чельцов-Бебутов считает, что “видок есть простой свидетель в современном смысле, а послух - пособник, на которого “послался” истец или ответчик”23. Он отводит “послуху” более активную роль в процессе, так как он мог “быть вызван противной стороной на поединок”24. Иногда по отдельным гоажданским и уголовным делам требовалось определенное число свидетелей. Так, например, необходимо было представить семь свидетелей в делах об убийстве (ст. 18 Пространной редакции Русской Правды), двух свидетелей или “мытника” при заключении договора купли-продажи (ст. 37), а также двух “видоков” при оскорблении действием (ст. 31). “Видок” должен был, как указано в ст. 29, дословно подтвердить во время заседания суда все, что было заявлено стороной (“слово противу слова”). Если же “видок” не являлся в суд, то это означало проигрыш дела стороной, которая ссылалась на его показания. В статье 85 затрагивается исключительный случай, связанный с возможностью привлечения холопа в качестве свидетеля. Таковым может быть лишь требование истца (“оже хощеть истец”). Однако свидетельство холопа не могло рассматриваться в качестве доказательства вины подозреваемого. Оно могло только способствовать возбуждению уголовного дела, а вина подозреваемого должна была доказана при помощи испытания железом. Если же подозреваемый преодолевал его успешно, то истец должен был уплатить ему 1 гривну в качестве компенсации25. Следует особо остановиться на характеристике статьи 15 Краткой редакции Русской Правды. В ней, в частности, говорится: “Аже где възыщеть на друзе проче, а он ся запирати почнеть, то ити ему на извод пред 12 человека; да аще будеть обидя не вдал будеть, достойно ему свои скот, а за обиду 3 гривне”26. Первая часть статьи касается случая, обусловленного тем, что в результате свода была найдена только одна вещь из многих похищенных, на возвращении которых настаивал потерпевший. Особенно большие споры вызывает упоминание в данной статье об “изводе” из 12 человек, которых одни исследователи считают сохранившимся еще в то время общинном суде, другие же рассматривают их в качестве “послухов” - свидетелей доброй славы. Были и такие, которые называли их “судом посредников”27, сформированным сторонами, и даже судом присяжных. К сторонникам последней точки зрения относил себя Н.М. Карамзин, который, опираясь на опыт англичан и датчан, писал: “В одном из Новгородских списков Ярославовой Правды сказано, что истец во всякой тяжбе должен идти с ответчиком на извод перед 12 граждан - может быть, Присяжных, которые разбирали обстоятельства дела по совести, оставляя судье определить наказание и взыскивать пеню”28. Думается, в то время рано было еще говорить о суде присяжных в полном смысле этого института судебной системы. Учитывая то, что в последующих редакциях Русской Правды и других правовых актах об этом вообще не упоминалось, можно предположить, что предлагалось использо- вать членов общинного суда, существовавшего еще до образования древнерусского государства у восточных славян, в судебном процессе в качестве “послухов”, которые могли в полной мере дать характеристику, как истцу, так и ответчику. В то же время необходимо признать, что в Новгороде несколько позже начал функционировать суд одрина, состоявший из 12 членов и председателя. Рассуждая об этом факте, Н. Хлебников задает себе вопрос и отвечает на него: “Могли ли новгородцы, столь приверженные к грамоте Ярослава, бросить и оставить без развития такое важное учреждение, как суд 12-ти? Я думаю - нет”29. В Древнерусском государстве существовала система вещест- / венных и формальных доказательств. К вещественным доказательствам относились угерянные вещи (“поличное”), обнаруженные у подозреваемого, к формальных - “ордалии”, среди которых важное место занимал судебный поединок - “поле”. По мнению В.М. Грибовского к судебным доказательствам относились: “1) собственное признание; 2) присяга; 3) поединокъ; 4) свидъ- тели и послухи; 5) ордалии или судъ Божий; 6) различные внешние признаки и 7) сводъ”30. Спорным представляется включение в состав доказательств “свода”, т.е. процессульной процедуры, напоминавшей очную ставку. Что касается собственного признания, то в Русской Правде нет никаких упоминаний об этом виде доказательства. По определению В.М. Грибовского, сущность “ордалий” “заключалась в том, что тяжущиеся в надежде на Божью помощь в правом деле соглашались медленно произвести какое-либо такое действие, которое по тогдашним воззрениям, без непосредственного божеского вмешательства являлось бы вредным, гибельным или даже вообще невозможным для них”31. “Суд Божий” Н. Хлебников справедливо рассматривает как языческое явление, в котором наблюдается “проявление божественной воли в огне и воде; огонь и вода объявляют правого и виновного”, приписывая таким образом им соответствующие нравственные свойства2. В Русской Правде и других законах “поле” не упоминается. “Поединок, бесспорно имевший место в жизни Киевской Руси XI- XII вв., должен был отразиться, - поддерживал известную точку зрения В.И. Сергеевича М.А. Чельцов-Бебутов, - в современных законах и в их первой кодификации - в Русской Правде”, а затем в дальнейшем при переписке он мог “исчезнуть, как наиболее противный духу христианства, под пером первых благочестивых переписчиков памятника”3. Однако в летописях и других источниках, в том числе иностранных, говорится о том, что в Древней Руси этот вид “ордалий” достаточно часто применялся. Так, в “Книге драгоценных драгоценностей” Ибн-Роста и Абу-Али Ахмеда ибн-Омара, написанной в начале X в., отмечалось: “Когда кто из них имеет дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым и препираются; когда царь произнесет приговор, исполняется то, что он велит; если же обе стороны приговором царя не довольны, то, по его приказанию, должны предоставить окончательное решение оружию: чей меч острее, тот и одержит верх”32. В.М. Грибовский писал: “Под судебным поединком понимается решение спора тяжущихся сторон посредством физической борьбы между ними”. Победивший в поединке считался выигравшим рассматриваемое дело, так как “за правого само божество”33. Среди других видов доказательств (ордалий, “суда божьего”) следует выделить испытания огнем, железом и водой. Эти испытания использовались тогда, когда ощущался недостаток иных доказательств. Как указывает С.Э. Цветков, по представлению наших предков, “суд божий являл собой именно зримое вмешательство божественных сил в земные дела, торжество высшей справедливости”34. В Русской Правде “ордалиям” посвящены три статьи. Однако в них не раскрывается процедура их проведения. Из летописных ИС1 очников известно, что если ответчик, связанный и брошенный в воду, начинал тонуть, то он считался выигравшим дело. Испытания железом и водой заключались в держании подозреваемым голыми руками раскаленного железа, в опускании руки в кипяток и т.п. Очевидно, испытание огнем и железом, можно рассматривать как одно, когда обвиняемому передавали в руки кусок раскаленного железа. Об этом говорится в ст. 87 Пространной редакции Русской Правды, в которой упоминается и термин “железо” и словосочетание “или кимь любо образом аже не ожьжеться”35. Хотя в русской Правде и не нашел отражение такой вид ордалий, как “поле” (судебный поединок), многие исследователи счи тают, что он применялся в Древней Руси. Одержавший победу в судебном поединке выигрывал дело. “Судебный процесс вообще - это словесная пря, тяжба, которая отчасти заменяет настоящий поединок, а порой и служит, - отмечает С.Э. Цветков, - прологом к нему”36. Кроме того, он полагает, что “иоле, начавшись единоборством истцов, часто заканчивалось повальной дракой вооруженных послухов обеих сторон”37. Особое место в системе доказательств занимала присяга, получившая название “рота”. Она применялась в процессе рассмотрения малозначительных дел в тех случаях, когда собранных доказательств было недостаточно. Как правило, при помощи такой присяги подтверждалось наличие какого-либо события или его отсутствие. Уже в первом договоре Древней Руси с Византией 907 г. указывалось: “...а Олега водиша и мужии его на роту по Русскому закону кляшася оружьем своим, и Перуном богом своим, и Волосом скотьим богом...”38. Речь идет о том, что русские во главе с князем Олегом клялись своим оружием, обращаясь к основным языческим божествам. Естественно, что отказ от присяги означал признание отказавшегося виновным. Среди внешних признаков судебных доказательств, упоминавшихся в Русской Правде, необходимо назвать синяки, кровоподтеки, раны и другие телесные повреждения, получившие общее наименование “знамение” (ст. 2 Краткой редакции Русской Правды). В делах, связанных с обвинением в краже или убийстве, важнейшим доказательством являлась утерянная вещь, найденная в доме подозреваемого, или труп. В Русской Правде уже были намечены некоторые формы обеспечения исполнения судебного решения. Так, например, вира взыскивалась с убийцы следующим образом: вирник как официальное должностное лицо должен был явиться в дом осужденного с довольно многочисленной свитой и ждать, пока тот заплатит штраф. Преступник должен был обеспечивать их все это время питанием и всем необходимым. Поэтому осужденный был заинтересован в скорейшей уплате своего долга и избавлении от таких непрошенных гостей. Необходимо отметить, что имеются различные точки зрения на организацию судебного процесса в Древнерусском государстве. Так, И.А. Исаев считает, что “процесс делился на три ттала (стадии)”". К первому этапу он относит “заклич”, ко второму - “свод”, к третьему - “гонение следа”. Такие же этапы включают в процесс и авторы учебного пособия “История отечественного государства и права”. Однако ошибочным является их утверждение о том, что “процесс начинался с момента его объявления на торгу (“заклич”)”39. М.А. Чельцов-Бебутов, полагал, что “свод” и Гонение следа” необходимо отнести к особым формам “досудебного установления отношений между потерпевшим (будущим истцом, обвинителем) и предполагаемым ответчиком (обвиняемым)”40. Известный русский юрист И.Я. Фойницкий отмечал, что процесс в Древней Руси “носил частно-исковой характер” и непременно начинался “только по жалобе или челобитью потерпевшего, его семьи или рода”41. Не подразделяя процесс на отдельные этапы, он указывал, что судопроизводство состояло “из ряда формальных действий”, являвшихся обязательными для сторон. В том случае, если не был известен ответчик, он “отыскивался истцом посредством извода, свода (предъявлением поличного последовательно лицам, от которых оно приобретено, и предложением им вопроса, от кого приобрели его) и следа (розыск по оставленным следам)”42. Как видим, И.Я. Фойницкий рассматривал данные обязательные действия в рамках уже начавшегося конкретного судебного процесса. Думается, что точка зрения И.А. Исаева имеет право на существование. В то же время абсолютное большинство исследователей признают, что процесс начинался после подачи иска в суд со стороны потерпевшего, за исключением убийства и воровства, где было невозможно указать на конкретное лицо. Судя по всему, и “свод”, и “гонение следа” существовали у восточных славян еще на этапе догосударственного развития в качестве коллективной помощи потерпевшему со стороны родственников и соседских общин. А после возникновения государства данная традиция применялась в ходе судебного разбирательства, так как суд не был отделен от административных органов и не мог на первом этапе своего развития самостоятельно обеспечить организацию процесса. Более правомерной является, на наш взгляд, точка зрения М.Ф. Владимирского-Буданова. «Общая форма процесса уже с древнейших времен заключала в себе, - считал он, - три стадии: 1)установ- ление сторон; 2) производство суда и 3) исполнение решения»43. Утверждая это, он не исключал в то же время, что «существовали и другие особенные формы, в которых недоставало той или другой из указанных частей процесса»2. Таким образом судебные органы в Киевской Руси не могли существовать независимо от других административных учреждений. Судебными функциями обладали великий князь, центральные государственные органы и учреждения, местные органы управления, а также соответствующие должностные лица. Процесс был состязательным и носил устный характер. Причем различий между гражданским и уголовным процессом не было.

Правосудие в Древней Руси осуществлялось неспециализированными только на нем одном органами, а выполнявшими и иные политико-правовые функции. Несмотря на это, уже языческие правители Киева понимали, что произвол в любой сфере, в том числе и правовой, чреват ниспровержением основ государственности.

Судебную власть возглавлял Великий князь киевский.

В столице, в частности, он возглавлял суд и вершил любые дела, какие считал нужными. Ибн-Русте отмечал, что сторона, возбудившая дело, звала ответчика «на суд к царю». Последний выслушивал аргументацию сторон и их «препирательства», после чего, взвесив все «за и против», принимал приговор.838

Царь был вправе принимать абсолютно любые решения, но при этом должен был учитывать правовые нормы, содержавшиеся в «Законе русском», договорах 911, 944 гг. и других правовых актах, не забывая при этом древнее обычное право.

Так, по ценнейшим свидетельствам Ибн-Русте, царь, поймав разбойника, приказывал либо задушить его, либо отдавал под надзор областных правителей.839 Владимир, как зафиксировано в «Повести временных лет», мог наказывать разбойников как смертной казнью, так и заменять ее денежным штрафом.840 По Никоновской летописи, тот же князь был вправе помиловать разбойника Могуту841

В любом случае Великий князь самостоятельно решал, будучи судьей, вопрос виновности и невиновности обвиняемого. Ему, как представителю высшей судебной власти, принадлежало право помилования.

В представлении летописей, князья IX-X вв. - в первую очередь воины-защитники, но в то же самое время они являются устроителями земли, законодателями. Недаром славяне и финны, изгнав варягов, решили пригласить князя со стороны, чтобы он «судилъ по праву».842 Князья как источник правосудия рассматривались и раньше. К примеру, вот как рисует образ легендарного Гостомысла Иоакимовская летопись: «Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседам своим страшный, а люди его любили расправы ради и правосудна. Сего ради вси окольни чтяху его и дары и дани даясче, купая мир от него. Многи же князи от далеких стран при- хождаху морем и землею послушати мудрости, и видети суд его и просити совета и учения его, яко тем прослави- са всюду». О Рюрике же записано, что он «прилежа о рос- праве земли и правосудии, яко и дед его. И дабы всюду росправа и суд не оскудел, посажа по всем градом князи от варяг и славян».843

Царь вершил суд только в столице, поскольку все дела он не мог рассмотреть даже при всем своем желании. Поэтому по областям судили «княжи мужи», являвшиеся представителями великокняжеской администрации. Дружина великокняжеская была заинтересована в рассмотрении уголовных дел, поскольку уголовные штрафы шли именно им, «на оружье». Как тут не вспомнить слова автора Новгородской I летописи, с восторгом отзывавшегося о первых русских князьях: «како быша древнии князи и мужи ихъ, обороняху Рускии земли, и иные страны приимаху под ся; тыи бо князи не збираху многа име- ньа, ни творимых веръ, ни продажь възкладаху на люди; но оже будет правая вера, а ту възмя, даяше дружине на оружье».844

Кроме того, судебными полномочиями обладали, несомненно, «великие и светлые князья» времен Олега и «всякое княжье» - Игоря.

Особый спецификой обладал «анклавный» суд, созданный для славян и русов в Хазарии. Судьи здесь были, по сути, проводниками воли хазарского царя. Царь внешне не вмешивался в судебное разбирательство, не присутствовал в судебном заседании. Однако у него был «посредник». Судьи через него докладывали царю о том или ином деле, алоследний, изучив его, передавал опять через посредника, свой приказ, который судьи и выполняли.845

Таким образом, высшей судебной инстанцией в Древней Руси был Великий князь. Он обладал огромными полномочиями во время процесса, в частности был вправе:

участвовать в судебном заседании;

принимать решения по гражданскому, объявлять приговор по уголовному делу;

помиловать преступника.

В своей процессуальной деятельности, тем не менее, он не был всевластным тираном. Его сдерживали «Закон русский» и межгосударственные договора.

Другой особенностью древнерусского суда была заинтересованность в нем великокняжеской дружины и ее участие в сборе уголовных штрафов, шедших, как правило, на ее содержание. Данное обстоятельство наиболее наглядно свидетельствует о сращивании военного, административного и судебного аппаратов.

В Киевской Руси был создан государственный аппарат, ведавший вопросами повседневного
управления, сбором дани и податей, судом, взысканием штрафов. Как правило, исполнением
решений великокняжеского суда занимались доверенные воины из младшей дружины князя,
решения же представителей княжеской администрации на местах проводили в жизнь дружинники
наместников. Помимо этого, исполнение части функций по оказанию помощи при отправлении
правосудия на различных стадиях судебного процесса, особенно на местах, нередко поручалось
выборным свободным людям или старостам общин – «вервей». На стадиях досудебного
разбирательства, к примеру, гонение следа, то есть розыск преступника и улик преступления,
осуществлялось представителями потерпевшей стороны. Обязанность доставить на княжеский
двор пойманного с поличным преступника (татя) также возлагалась на поймавших его людей.
Древнейший юридический памятник отечественной истории – «Русская Правда» – упоминает «о
мечнике», «о детском» (судебном исполнителе), «о вирниках», их помощниках («отроках»,
«метельниках»), «о ябедниках».
По мнению некоторых исследователей «Русской Правды», на мечнике лежали функции по оказанию
помощи судье при отправлении правосудия. Он также являлся основным исполнителем одного из
самых жестоких по «Русской Правде» наказания – «поток и разграбление» – (выдача князю
преступника вместе с женой и детьми, обращение всего имущества в пользу князя, за вычетом
возмещения ущерба потерпевшей стороне, и уничтожение жилища).
Мечник обладал определенным иммунитетом, так как за его убийство предусматривался немалый
штраф – 40 гривен, а нанесение побоев каралось штрафом в 12 гривен. В то же время в так
называемой «Русской Правде в краткой редакции» или «Правде Ярославичей», созданной около 1072
года, в статье I мечник приравнивается к другим свободным людям: «… если убитый русин, или
гридин, или купец, или ябедник, или мечник, или же изгой, или Словенин, то 40 гривен уплатить за
него».
В законе оговаривалось также причитающееся вознаграждение за производство процессуальных
действий. «В ст. 86 мечник упомянут в качестве одного из судебных исполнителей при испытании
железом; в его пользу идет часть судебной пошлины».3 В частности, за испытание железом
«мечнику» полагалось 5 кун, «детскому» – полгривны.

Вирник – человек, наделенный специальными полномочиями по сбору судебных штрафов – «вир». «Русская
Правда» практически за все уголовные преступления, нарушения гражданских, в современном понимании, прав
предусматривала в основном материальную ответственность – судебный штраф, являвшийся немаловажным
источником пополнения княжеской казны. Вирник действовал в соответствии с так называемым поконом
(поклоном) вирным, правилами и уставом по сбору виры в пользу князя.
Помимо сбора виры, вирник и сопровождавший его отрок осуществляли в общине судебное разбирательство и
чинили расправу, взимали в пользу князя виры и продажи (по делам, не связанным с убийством), получая часть
денег и в свою пользу. Кроме того, община по закону была обязана содержать вирника и отрока, кормить их и их
лошадей. Подобные наезды вирников, по мере усиления княжеской власти, становились регулярными.
В статье VII «Пространной редакции Русской Правды» прописан размер обеспечения вирника и метельника при
сборе виры, звучащий в современном переводе так: «Таков устав вирнику князя Ярослава: вирник (находясь на
территории Общины) имеет право взять 7 ведер солоду на неделю, барана или тушу говядины, или (вместо них) 2
ногаты деньгами, а по средам и пятницам куну денег и сыр; кур ему брать по 2 на день, хлебов 7 на неделю, а
пшена и гороха по 7 уборков, а соли 7 говажен – все это ему вместе с отроком; поставить ему 4 коня, а кормить их
овсом (досыта); (при вире в 40 гривен) вирник берет себе 8 гривен и 10 кун прекладной (пошлины), а метельник
12 векш, при выезде гривну, а если будет взиматься вира в 80 гривен, то вирник получает 16 гривен 10 кун и 12
векш, а при выезде гривну, за каждого убитого 3 гривны». Также был установлен срок пребывания вирника в
верви (общине): «до недели же вироу соберут вирницы», то есть в течение недели до воскресенья.
Метельник являлся помощником вирника. В его обязанности входило выполнение различных административносудебных функций, главной из которых, по мнению некоторых исследователей было «делать меты», то есть вести
учет собираемых вирником штрафов. В работах других исследователей происхождение «метельник» (мятельник)
дается как производное от слова «мятль» – вид мантии у княжеских людей.
Функции ябедника непосредственно не были связаны с судебным процессом. Его задачей являлось выявление
неизвестных или скрытых правонарушений и донос о них князю.
Помимо производства взысканий и сбора судебных пошлин, вышеупомянутым лицам приходилось обеспечивать
явку в суд истцов и ответчиков, вызывать свидетелей, обеспечивать безопасность судей и охранять порядок при
разбирательстве дел. За привод ответчика в суд они получали отдельную плату.
Таким образом, зарождение института судебных приставов, в современном понимании, произошло при
возникновении первого русского государства – Киевской Руси, а известное нам законодательное закрепление их
прав и обязанностей нашло свое отражение в «Русской Правде».

Ослабление власти великого князя и усиление крупных феодалов на местах привели к
распаду единой Киевской Руси на ряд суверенных княжеств. С 30-х годов ХII века наступает
период феодальной раздробленности, продолжавшийся до конца ХV столетия. Каждое
княжество стремилось стать полностью независимым от соседей государством, при этом
количество уделов постоянно увеличивалось.
Каждый князь был суверенным правителем на своих землях, поэтому продолжавшие
действовать нормы «Русской Правды» были дополнены положениями межкняжеских
соглашений и торговых договоров русских городов с иноземными. При возникшей удельной
системе судебный исполнитель одного княжества не ездил за ответчиком – подданным другого
князя, не заручившись предварительно содействием коллег из этого княжества. Такое же
правило действовало и в отношении иностранцев. К примеру, по договору, заключенному в
середине ХIII в. Смоленским князем Мстиславом Давидовичем с немецкой общиной,
княжеский пристав не мог по решению суда забрать иноземца, не получив прежде на то
согласия руководства общины.
В своем уделе князь являлся верховным судьей, судившим подданных как непосредственно,
так и утверждавшим приговоры своих наместников и посадников. «При них, как и при самом
князе, были отроки, или детские, которых они посылали для проверки показаний на месте,
для приведения в исполнение судебных решений (например, делить наследство), для
присутствия при испытании железом, на роте или присяге и т. д.».4
Необходимо отметить, что в данный исторический период лица, занимавшиеся исполнением
судебных решений, в разных частях Руси имели различные названия («княжеские отроки»,
«дворяне», «мечники»). В удельных княжествах отправление правосудия происходило, в
основном, посредством «тиунов, осуществляющих судебные функции; доводчиков,
вызывавших на суд и готовивших соответствующие материалы; праветчиков, исполнявших
судебные приговоры».5 Появляется понятие «пристав» (приставленный к входу, к дверям),
должностные обязанности которого заключались в охране входа в помещение, в котором
производилось судебное разбирательство и обеспечение порядка при нем.

В связи с появлением новых видов наказаний (смертная казнь и пытки, как неотъемлемой
части судебного разбирательства) появились и соответствующие должности для их
исполнения: «доводчики» и «праветчики». При этом в обязанности доводчика входила
подготовка соответствующих материалов к судебному процессу и последующая их «доводка».
Праветчики исполняли судебные приговоры.
Во время феодальных междоусобиц представители церкви выступали арбитрами в спорах
князей. На Руси церковь обладала судебной властью над всем христианским населением по
делам, не входившим в компетенцию княжеского суда, а также осуществляла правосудие на
церковных землях. Нередко великий князь в виде пожалования наделял какой-либо
монастырь своим приставом, который обязан был призывать в суд ответчиков по жалобам
монастырских людей и исполнять судебные решения на землях этого монастыря.
Вмешательство иных судебных исполнителей в компетенцию данного пристава не
допускалось.
В период феодальной раздробленности политическим и экономическим центром северозападной Руси была Новгородская республика. Великий Новгород – один из крупнейших
городов Европы того времени – властвовал над многими окрестными землями. Высшим
органом власти было вече – собрание свободных граждан, призывавшее князя, оформлявшее
согласием законодательные акты, контролировавшее и смещавшее должностных лиц,
влиявшее на исполнение судебных решений, производившее непосредственное
разбирательство дел и предоставлявшее судебные льготы. Высшей судебной инстанцией был
приглашенный князь, деливший свою власть с посадником, и не имевший права издавать
или изменять законы, а также вершить суд за пределами города. Посадник руководил
деятельностью должностных лиц. Судом по торговым делам ведал тысяцкий, и свои
судебные полномочия имел также архиепископ новгородский.

Самые ранние сведения о новгородских судебных исполнителях содержатся в берестяных грамотах ХII столетия. В
документах на бересте, которые датируются ХII-ХV вв. названы «детский», «ябедник», «бирич», «дворяно»,
«приставе», «праведьщик», «сотский». Разные названия судебных исполнителей отражают их различные функции.
Например, детский являлся должностным лицом при судье. Более полную картину о функциях детского можно
воспроизвести благодаря тщательному анализу и сопоставлению текстов берестяных грамот и других
письменных источников, прежде всего это «Русская Правда», Новгородская и Псковская Судная грамоты, а
также Уставные грамоты новгородских князей.
Одна из этих грамот – Неревский раскоп (№ 000, конец ХII – первая четверть ХIII вв.) – это письмо к посаднику
Гюргию Иванковичу. «От Матея ко Гюргию. Теперь я пришел. Вот из-за чего я не шел: встречу тебя… Если же в
самом деле они запираются (т. е. не признаются), то я даю княжескому детскому гривну серебра и еду с ним, потому
они поставили меня своим запирательством в положение вора. Если колбяги не бежали, в твоих руках
распределение долей, деньги по людям (т. е. деньги различные люди должны) – нет тут тебе убытка или единой
векши». В данной грамоте упоминается княжеский детский, которому некий Матей платит гривну серебром для
того, чтобы тот поехал с ним в качестве защитника и оправдал Матея, т. к. его обвинили в каком-то хищении,
связанном, по-видимому, с взиманием податей с колбягов. Колбяги – это особая этническая группа скандинавского
происхождения.
В грамоте № 000 ХIII в. «В Городецком погорье…»7 говорится, что в Городец Бежецкий направляется детский для
сбора четырехгодичной дани, размер которой перечисляется. С собой детскому дается определенная сумма денег,
продовольствие и снаряжение для его поездки.
В следующей грамоте № е гг. ХIII в. Троицкий раскоп) – «Поклон от Ляха Фрарю. Если ты получил с русимы десять
гривен, с Микулой пошли (их) сюда. Если же не получил, то получи, прошу тебя, причем взявши детского»8. Как
ясно из текста, функции детского определяются его обязательным присутствием при взыскании долга.
За присутствие детского при взимании долга необходимо было ему дополнительно заплатить. В грамоте № е гг. ХIII
в. Неревский раскоп) описывается как раз такой случай, когда человек, у которого был давний долг, заключает
новый договор займа, скрепляя его при помощи долгового документа. При этом выставляется условие –
рассчитаться со старым долгом, в противном случае будет прислан детский, которому нужно будет дополнительно
заплатить: «Поставив знак свой и расщипивши с вами жребий (деревянная палочка с зарубками) вам придется с
тем мужем рассчитаться заново также и по поводу пятидесяти гривен старыми кунами. В противном случае я
посылаю детского и такая-то сумма будет погона».9
Таким образом, вышеупомянутые берестяные грамоты говорят о том, что детские в ХII-ХIII вв. в Новгороде
выполняли функции сборщиков долгов, именно с их помощью заимодавец мог востребовать обратно свои деньги,
либо товар, даваемый в долг. Можно также говорить, что княжеские детские уполномочены были участвовать в
делах, связанных с ложным обвинением высокопоставленных лиц, вероятно, в качестве защитников.

Нужно также отметить, что нормами «Русской Правды» в ст. 108
Пространной редакции оговаривается участие детских в разборе спорных
дел, касающихся раздела наследства между княжими мужами, за
определенную плату.
Наряду с детскими в Новгороде в ХII в. были распространены ябедники.
Из содержания текстов берестяных грамот можно предположить, что
судебным исполнителям – ябедникам, люди, обвиняемые в каком-либо
преступлении, ничего не платили. Возможно, что все расходы брали на себя
те, кто нанимал ябедников, прежде всего, для взыскания долгов.
В грамотах ХII-ХIII вв. судебный исполнитель назван также «дворяно».
Грамота № 000 «От Анны поклон к Климяте…» (ХII-ХIII вв., Троицкий
раскоп) это письмо Анны к своему брату, в котором говорится об обвинении
и оскорблении Анны и ее семьи в незаконном использовании денег
Коснятина. Оказывается, что дочь Анны давала деньги в рост, соблюдая все
тогда существующие правила, но она распоряжалась не своими деньгами, а
деньгами Коснятина, причем делала это в отсутствие мужа, которому деньги
для отдачи в рост были поручены Коснятином. Коснятин заподозрил,
что доход с его денег получается бесконтрольно зятем и всей семьей Анны.
Сама Анна поручителем за зятем не была и нанесенное ей оскорбление
считает безосновательным. Коснятин же позвал Анну в суд «в погост», где он
сообщил, что намерен прислать в ней «четырех дворян по гривне кун».
Количество судебных исполнителей соответствует числу обвиняемых, т. е.
Анна, ее дочь, муж и зять Анны.

Само понятие «дворить», видимо, означает исполнять обязанности дворян – судебно-полицейских
агентов. В таком смысле этот термин употребляется в Двинской Уставной грамоте. Из текста
грамоты ясно, что в обязанности дворян входило взимание штрафа за совершенное преступление. В
ст. 33 Новгородской Судной Грамоты говорится: «А кто утяжет в татьбе с поличным, или в разбое,
или в грабеже, или в поголовщине, или в холопстве, или от полевой грамоты, ино взять судьям от
судной грамоты четыре гривны, а безсудной две гривны». Ст. 66 Псковской Судной Грамоты
устанавливает порядок изъятия дворянином имущества во время выполнения своих служебных
обязанностей, а также здесь оговаривается, что он должен «взять езды на том, кто его не утяжет», т.
е. «езд» оплачивает тот, кто проиграл процесс.10
правовое регулирование процессов, связанных с развитием функции исполнения судебных
решений в XI–XV вв., осуществлялось целой серией нормативных правовых актов, первый из
которых – «Русская правда». Данный правовой акт предполагал наличие в раннефеодальном суде
вспомогательных служащих (ябедников, мечников, метельников, детских и отроков),
обеспечивавших исполнение судебных решений и содействовавших судебному процессу.
Впервые слово «пристав» упоминается межкняжеских соглашениях и торговых договорах русских
городов с иноземными купцами, дополнивших нормы «Русской правды» в XII в.
Наиболее подробно порядок исполнения судебных решений был урегулирован в Новгородской и
Псковской судных грамотах, изданных в XV в. Они закрепили функцию исполнения судебных
решений за судебными приставами; снабдили судебные решения принудительной силой
государства; выработали способы принудительного исполнения судебных решений.
С принятием Судебников 1497 и 1550 гг., а также Соборного уложения 1649 г. завершилось
формирование единой общерусской судебной системы, которая предполагала наличие особых
должностных лиц – приставов, призванных обеспечивать исполнение судебных решений.
Данные нормативные правовые акты конкретизировали правовой статус судебных приставов,
выработали организационно-правовые формы исполнения судебных решений, установили
очередность удовлетворения взысканий, определили порядок исполнительного процесса.
Деятельность приставов в этот период носила не только судебный, но и общегосударственный
характер, так как они выполняли обязанности, связанные с административными функциями, к
которым относились и полицейские.

Судебные органы. Суд во времена Русской Правды не был отделен от администрации, и судьей был, прежде всего, сам князь. Княжеский суд разрешал дела феодальной знати, междукняжеские споры. «Без княжа сло­ва», однако, нельзя было «мучить» не только огнищанина, но и смерда (ст. 33 Кр. Пр., ст. 78 Пр. Пр.). К князю и судьям его (ст. 55 Пр. Пр.) мог пойти пожаловаться закуп. В «Поучении к детям» Владимир Мономах так гово­рит о себе как о судье: «На посадников не зря, ни на бирючи, тоже худого смерда и убогие вдовицы не дал есми сильным обидети».

Наиболее важные дела князь решал совместно со своими мужами боярами, менее важные рассматривались представителями княжеской ад­министрации. Обычное место суда – «княж двор» (резиденция в столице и дворы княжеских чиновников в провинции). На местах действовали суды посадника, волостеля, которым помогали тиуны, вирники (сборщики су­дебных пошлин) и другие слуги. Русская Правда (ст. 41 Кр. Пр., многие статьи Пр. Пр.) определяет и размеры этих сборов в пользу многочислен­ных судебных лиц из вспомогательного персонала (мечника, детского, метельника).

Помимо суда государственного (князя и его администрации) в Киев­ской Руси активно формировался вотчинный суд – суд землевладельца над зависимым населением. Он формируется на основе иммунитетных по­жалований (князь жалует монастырю Св. Георгия село Буйцы «с данию, с вирами и с продажами»). Можно назвать также суд общины, на котором могли решаться мелкие внутриобщинные дела. Но о функциях этого суда сведений в источниках не сохранилось. Функции церковного суда, ведав­шего семейно-брачными отношениями, боровшегося с языческими обря­дами, осуществляли епископы, архиепископы и митрополиты. Делами мо­настырских людей занимался настоятель монастыря – архимандрит.

Судопроизводство с древнейших времен включало в себя 3 стадии: ус­тановление сторон, производство суда и исполнение приговора. Обе сторо­ны именовались истцами или суперниками (чуть позже – сутяжниками от тяжбы – судебного спора). Государство в качестве истца ещё не выступа­ет, даже в делах уголовных, оно лишь помогает частному лицу в преследо­вании обвиняемого. Да и различия между уголовным и гражданским про­цессом ещё не существует, как и между следственным (инквизиционным) и обвинительным (состязательным). Сторонами во всех делах выступают частные лица: род, община, семья, потерпевшие. Суд представлял собой массовое действо, на которое прибывали толпы родственников, соседей и прочих пособников. Поводом к возбуждению дела могло быть не только исковое ходатайство семьи (об увечье или убийстве родственника), но и захват лица на месте преступления.

О самом древнем периоде известно ещё, что одной из форм начала процесса был заклич – публичное объявление о преступлении (пропаже имущества, к примеру) и начале поиска преступника. Давался трёхднев­ный срок для возврата похищенного, после чего лицо, у которого обнару­живалась вещь, объявлялось виновным. Оно было обязано вернуть похи­щенное имущество и доказать законность его приобретения. Если это уда­валось сделать, начинался свод – продолжение поиска похитителя. По­следний в своде, не имевший доказательств, признавался вором со всеми вытекающими отсюда последствиями. В пределах одной территориальной единицы (волости, города) свод шёл до последнего лица, при выходе на чужую территорию – до лица третьего, которое, уплатив повышенное возмещение убытка, могло начинать свод по месту своего проживания (ст. 35–39 Пр. Пр.).

Другое процессуальное действие – гонение следа – розыск преступни­ка по следам. Если это был убийца, то обнаружение его следов на терри­тории общины обязывало её членов платить «дикую виру» или искать ви­новника. Если следы терялись в лесах, на пустошах и дорогах, поиски пре­кращались (ст. 77 Пр. Пр.).

Суд был состязательным, a это значит, что обе стороны «тягались» на равных условиях, собирали и представляли доказательства и улики. В су­дебном процессе использовались различные виды доказательств устные, письменные, свидетельские показания. Очевидцы происшествия назывались видоками, кроме них выступали послухи – свидетели «доброй славы» об­виняемого, его поручители. Послухом мог быть только свободный чело­век, в качестве видоков привлекались закупы («в малой тяжбе») и бояр­ские тиуны (холопы) – (ст. 66 Пр. Пр.).

При ограниченном количестве судебных доказательств по решению су­да применялись присяги («роты») и ордалии (испытания железом и водой). О последних мы знаем лишь по западным источникам, ибо прямых свиде­тельств об ордалиях на Руси нет. При испытании железом о виновности испытуемого судили по характеру ожога от раскаленного металла; при испытании водой подозреваемого, связанного особым образом, погружа­ли в воду, если он не тонул, то признавался виновным. Ордалии – это разновидности суда божьего. Возможно, что уже в древности на Руси при недостаточности доказательств для окончательного выяснения истины применялся судебный поединок, но сведения о нём сохранились лишь от более позднего времени (поле). Мы вернемся к нему в свое время.

Такие общие представления о древнерусском праве, о процессуальных судебных нормах дают нам Русская Правда и другие источники. Мы ви­дим, что законодатель руководствовался принципом казуальности (ссылкой на конкретный случай) и не прибегал к теоретическим обобще­ниям. Целый ряд правовых норм только намечается в законодательстве, и разработка их является делом будущего.

История государства и права России. Шпаргалки Князева Светлана Александровна

11. Суд и процесс в Древнерусском государстве

Судебный процесс носил обвинительно-состязательный характер. Древнерусское право не знало разграничения между уголовным и гражданским процессами, хотя некоторые процессуальные действия могли применяться только по уголовным делам (гонение следа, свод). И по уголовным, и по гражданским делам применялся состязательный (обвинительный) процесс, при котором стороны были равноправны. Обе стороны в процессе назывались истцами. Побеждала та сторона, которая при рассмотрении показывала свою правоту.

Дело начиналось по жалобе (иску) потерпевшей стороны. Истец и ответчик обладали равными правами, судопроизводство было гласным и устным, большая роль в системе доказательств принадлежала ордалиям и присяге. Ордалиями назывались судебные испытания - огнем, железом или водой. Испытания были жестокими и перешли к суду из родового обычая.

Присягой, или ротой, называлась клятва истцов указывать только правдивые факты (как и в современном суде).

Процесс делился на три стадии. 1. Первая стадия носила название заклич (объявление о преступлении), который делался в людном месте, где объявлялось о пропаже вещи и назывались признаки для опознания. Если пропажа обнаруживалась за 3 дня, тот, у кого вещь находили, считался ответчиком. 2. Второй стадией процесса был свод. Он осуществлялся до заклича или в течение трех дней после него. Человек, у которого обнаружили пропавшую вещь, должен был указать на продавца вещи и т. д. Свод продолжался, пока не находился тот, кто мог объяснить, где он приобрел эту вещь. 3. Третья стадия судебного процесса - гонение следа - состояла в поиске доказательств и преступника. Гонение следа осуществляли сами потерпевшие, их близкие, члены общины и добровольцы.

Система доказательств по «Русской правде» состояла из: свидетельских показаний «видоков» и «послухов»; вещественных доказательств; ордалий; присяги.

Видоками считались люди, которые присутствовали на месте преступления и могли дать показания. Послухи на месте преступления отсутствовали, но либо могли сообщить суду факты с чужих слов, либо обладали авторитетом и могли дать одному из ответчиков положительную характеристику.

Процесс сбора вещественных доказательств был проще, чем сегодня, но тем не менее ими считались материальные следы преступления (особенно при убийствах).

Если ни свидетелей, ни очевидной виновности одного из ответчиков не находили, то дело решалось божьим судом (теми же ордалиями) или полем - т. е. поединком.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Шпаргалка по истории государства и права России автора Дудкина Людмила Владимировна

6. Вече и князь в древнерусском государстве – высшие органы власти. Система государственных органов власти Система государственных органов власти Киевской Руси:1) Великий киевский князь;2) удельные князья;3) представительный орган – всенародное вече;4) совещательный

Из книги Семейное право. Шпаргалки автора Семенова Анна Владимировна

2. Семейное право в Древнерусском государстве На начальном этапе в период родоплеменных отношений все вопросы семьи и брака регулировались обычаями и запретами, поэтому весьма смутные сведения об устройстве семьи в Древней Руси мы получаем из летописных источников.

Из книги История политических и правовых учений. Шпаргалки автора

26. Учение о государстве Полибия Учение Полибия (примерно 200–120 до н. э.) сформировалось под влиянием стоицизма, Полибий считается последним крупным мыслителем Древней Греции. Основной мотив его «Истории» в 40 книгах - путь римлян к мировому господству.Полибий исходит из

Из книги История государства и права России. Шпаргалки автора Князева Светлана Александровна

9. Черты монархии в Древнерусском государстве Древнерусское государство строилось на тех же принципах и по тому же образцу, что и все остальные европейские государства, имея отличительные черты - некоторые особенности, которое оно переняло у Византии. Одной из

Из книги Обзор истории русского права автора Владимирский-Буданов Михаил Флегонтович

2. Право наследства в Московском государстве Московское право долго держалось тех же начал, которые, вытекая из оснований, данных Русской Правдой, развиты в Новгороде и Пскове.Преимущественное наименование завещаний в московских памятниках есть духовная грамота или

Из книги История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. доктора юридических наук, профессора О. Э. Лейста. автора Коллектив авторов

Из книги История государственного управления в России автора Щепетев Василий Иванович